(интересный перепост про эстонскую литературу 20-го века)
Пока народ рыскает в сети в поисках что почитать про попаданцев, сталкеров или, простигосподи, гаремы, я захожу на букинистические сайты, покупаю там сборник рассказов 1975-го года издания и жду, когда он придет по почте. Да, я люблю эстонскую литературу со времен знакомства с циклом повестей Оскара Лутса, мне нравится Прибалтика с ее лесами и болотами, полями и хуторами, с ее трудной историей и не менее трудным языком. Поэтому мне трудно пройти мимо такого сборника и не глянуть хоть одним глазком, о чем писали эстонские писатели 19-20 веков. Могу предположить, что на сегодняшний день я единственный в мире читатель этой книги, потому что сборник не только эстонский, но еще и советский, а значит, составители выбирали по их мнению самые важные идеологические рассказы про труд, мужество, победу над капиталистами и другие скучные современному читателю вещи. Но вот я все равно прочитал. Может, потому что живу недалеко от границы и мне просто любопытно, что там у соседей. И, может, потому что некоторые авторы жили по соседству со мной, и им было интересно, что там у нас. Короче, ниже я дам краткое описание рассказов в этом сборнике для тех, кому это вдруг зачем-то надо. Если же вы вдруг соберетесь читать книгу, то тогда лучше отложить статью, потому что будут спойлеры и скупые комментарии к прочитанному.
При знакомстве с рассказами нужно не забывать, что Эстония стала советской только в 1940-м году, а до этого существовала в виде Эстонской Республики. Поэтому рассказы первой половины 20 века будут иметь фон загнивающего капитализма и будут в каком-то смысле более интересными, чем рассказы второй половины века, когда фоном станут коллективные хозяйства.
1635440362164635792.jpg 17,44К
0 Количество загрузок
Эдуард Вильде. Их сын.
Автор – мэтр эстонской литературы, в Тарту ему даже памятник есть, где он сидит рядом с Оскаром Уайлдом – потому что фамилии похожи, так то. В этом рассказе раскрывается печальная история о поездке стареньких небогатых родителей к сыну, который живет в шикарной усадьбе и служит пастором в прибыльном приходе. Родители гордятся сынулькой, вспоминают, какой он умный и образованный, как он знаменит по всей Эстонии. По приезду они попадают в церковь на проповедь сына, где тот рассказывает о священной любви к родителям и тому подобное, вызывая у паствы благоговейное восхищение. После службы они идут к дому сына, но их не пускают, потому что у пастора важные гости, кое-как кормят в комнате для прислуги. В недоумении они сидят до вечера и разочарованно отправляются восвояси в ночь. В конце старушка охает, что приехала к сыну в неудобный тому момент и вспоминает, какую замечательную проповедь тот задвинул в церкви.
Эдуард Вильде. Мои бомбы.
Главный герой скрывается от жандармов и просит своего старого приятеля и его жену дать укрытие у них в квартире. Хозяева очень не хотят давать приют революционеру и экстремисту. Наконец, отчаявшись, тот сдался и сказал, что, мол, ладно с вами, только бомбы заберу, что в прихожей оставил. И этим чуть не довел хозяев до инфаркта. Сегодня такой рассказ не воспринимается как героический, и как-то даже сочувствуешь хозяевам. С другой стороны, история идет по спирали и, кто знает, может, завтра рассказ опять станет памфлетом.
Юхан Лийв. На Чудском озере.
Классный рассказ, один из самых интересных в сборнике. Два мужика мартовским утром идут через покрытое льдом Чудское озеро из России, где были по делам, в Эстонию. Лед под ногами трещит, и мужики с каждым шагом в неизвестность обещают быть впредь честными и хорошими. Один из них, торговец льном, обещает высшим силам не обвешивать покупателей, а другой – собирается пожертвовать храму дорогой подарок. Рассказ мне зашел еще и потому, что я частенько бываю на Чудском озере и в окрестностях Гдова, и могу себе представить описанный в рассказе поход мужиков. В итоге герои благополучно доходят до эстонского берега и благополучно забывают обещания.
Следует отметить, что автор (умер в 1913 году) жил в бедности, лечился в психбольнице и писал в минуты просветления. Я бы еще что-нибудь почитал у него.
Аугуст Китцерберг. Десять копеек.
Еще один антиклирикальный рассказ. Старушка просит у пастора выписку из учетной книги, чтобы подтвердить возраст для пособия, но тот требует с нее десять копеек, которых у нее нет. В итоге незнакомец в корчме жалеет старушку и дает ей сто рублей, с которых она должна принести сдачу. В итоге женщина получает выписку, а через пару дней пастор выясняет, что сто рублей – фальшивые. Зло повержено.
Эрнст Петерсон-Сяргава. История одного быка.
Длинный рассказ о том, как бедные землевладельцы выращивали бычка, экономили на еде и так далее. Но когда денег на право пользование землей не хватило, то бычка продали барину за бесценок. В конце рассказа главный герой узнает, что накануне купивший бычка барин пропил на вечеринке вина в сумме больше, чем стоила животинка. Главный герой спит, видит кошмары и осознает пропасть социального неравенства. Конец. Через сто лет рассказ снова актуальный. Удивительно.
Антон Тамсааре. Путешествие в Италию.
Рассказ 20-х годов прошлого века. Молодая пара только что поженилась – парень и девушка стоят у витрины бюро путешествий, смотрят на рекламу туров в Париж, Рим, Нью-Йорк и мечтают, как вместе заработают денег и будут путешествовать. Спустя много тяжелых лет эта семейная пара так никуда и не съездившая, пережившая войны и кризисы, воспитавшая детей и так далее, идет по улице, и они видят у той же витрины своих детей, которые смотрят на туры и, видимо, мечтают о том же. Старички волнуются и печальные возвращаются домой, где беспокойно дремлют у печки.
Антон Тамсааре. Живые куклы.
Второй рассказ автора довольно мутный, и я ничего не понял. Девочка и мальчик играют в солдатики и рассуждают, есть ли у игрушек душа, и можно ли их убивать даже не по-настоящему. Потом мальчику снится сон с Дедом Морозом, который не дает ему живых солдатиков. В общем, что-то антивоенное 1939-го года, но как-то, на мой взгляд, перемудрено.
Фридеберт Туглас. Попи и Ухуу.
Жутковатый рассказ о том, как в доме остались маленькая собачка и обезьяна после того как хозяин не вернулся домой. В итоге собачка стала считать хозяином обезьяну, которая по сути над ней издевалась, но кормила. Всё кончилось тем, что обезьяна нашла ящик со взрывчаткой и взорвала дом с его обитателями.
Якоб Мяндметс. В зарослях ольшаника.
Опять антиклирикализм. Пастор из кустов подглядывает за купающимися обнаженными девушками. Без эротики. Без интриги.
Аугуст Якобсон. Мирьям и любовь.
Еще один классик эстонской литературы. Наверное, с его сборника сказок я и начал знакомство с предметом в детстве. Но он не только собирал сказки и пересказывал их детям. Якобсон - весьма плодовитый автор и в остросоциальном жанре. В примечаниях написано, что у него более 25 томов сочинений. Рассказ по стилю чем-то напоминает горячо любимого мною Оскара Лутса. Светлый эстонский городок, юная девушка, мечтающая в кого-нибудь влюбиться. Юный матрос, оказавшийся в родных местах после долгих плаваний по миру. Он то ли нормальный парень, то ли мошенник, а тут еще и батя девушки, который чего-то вдруг подозрительно относится ко всяким проходимцам. Всё кончилось хорошо.
Карл Аугуст Хиндрей. Нээро.
Не очень маленький рассказ про охотничьего пса. Не история из жизни собаки, а нудноватое описание того, какой классный это был пёс. В итоге, когда пес дряхлеет, рассказчик дает псу вкусную котлету и убивает из ружья.
Пеэт Валак. Серая жизнь.
В клубе выпивают профессора и магистры. Рассказывают истории про охоту и про женщин. В клуб заходит писатель. Представители мелкой буржуазии докапываются до писателя, почему тот пишет про деревню, про крестьян, а не про доцентов и магистров. В ответ писатель говорит, что у этих ваших интеллигентов серая жизнь, а в деревне пахнет сеном. Портит всем настроение и уходит. Присутствующие приунывают. 1934 год.
Пеэт Валак. На мертвой точке.
Автору дали место в сборнике и для второго рассказа. Один лавочник, терпящий убытки, рассуждает о нелегкой жизни, о том, как все его конкуренты с помощью обвешивания и мошенничества сколотили себе капитал, а он, пытаясь быть честным, так и сидит в лавке в подвале на окраине города. По итогу рассуждений он приказывает жене больше не давать сыну конфеты и поощрять его хулиганства и даже воровство этих конфет. Пусть набивает руку, чтобы вырасти нормальным, решает лавочник. Что ж, актуально.
Эрни Крустен. Пепел.
В примечании сказано, что автору в годы войны пришлось вернуться к профессии садовника. Что бы это значило?
А рассказ грустный, да еще и в эпистолярном жанре. Один коммерсант пишет письма знакомой в Эстонии. Последние годы жизни он мотается по Европе и обеим америкам, живет в отелях и пансионах. Его тяжело больная жена умирает, и последняя воля супруги – кремировать тело, а прах похоронить в родной Эстонии рядом с могилой их маленькой дочери. Коммерсант пересылает урну с прахом, пишет последнее письмо, в котором предчувствует и свою смерть однажды в дороге, и пропадает, не оставив последнего адреса. Тема людей без родины, короче.
Рудольф Сирге. Болотные сосны.
Довольно известный серьезный автор. Заслуженный писатель Эстонской ССР. Его рассказ в данном сборнике мне показался самым сильным и интересным. Считаю, что по нему и сейчас было бы неплохо снять фильм.
Действие, по-видимому, происходит в конце сороковых – начале пятидесятых годов. Рассказчик с друзьями выбирается на выходные порыбачить в самых глухих местах Эстонии. Им советуют посетить речушку Навести, бегущую через Великие Болота, и там же заночевать на удаленном от цивилизации хуторе. Хозяева хутора оказываются странными людьми, вроде и приветливыми, но тут же проявившие чрезмерную подозрительность. В ходе знакомства идет рассуждение, что простой хуторянин не должен вмешиваться в происходящее вокруг. По жизни старайся угождать и нашим и вашим, иначе жди беды. Хозяин рассказывает историю, как в войну он укрывал раненого советского партизана и тут же принимал гостя: поил вином высокопоставленного немецкого офицера. И объяснял, что если сдашь партизана немцам, то придут красные и повесят жильцов, а сдашь немца партизанам, придут фашисты и сожгут хутор – вон в окрестностях до сих пор обгоревшие фундаменты соседей. Потом гостей повели якобы на рыбное место, но по факту это оказалась какая-то проверка, где главных героев чуть не убили из засады. Позже рассказчик узнает, что в этих местах до сих пор действуют "лесные братья" – группа лиц, не принявших советскую власть и занимающаяся диверсиями и терроризмом (они реально убивали работников колхозов, саботировали производство и так далее – гуглите, то еще времечко было), а сами герои, сами того не подозревая, попали в разгар операции спецслужб по внедрению агента в ряды экстремистов. Кроме того, до рассказчика позже дошли новости: несмотря на то, что хозяева хутора трусливо предпочитали не вмешиваться в сражение милиции с лесными братьями и пытались угодить и тем и этим, их дочь была убита в результате конфликта, и только тогда старики вступили в колхоз.
Повествование идет под мрачное описание эстонских болот и лесов, что нагнетает атмосферу безысходности и сложности морального выбора. Однозначно топовый рассказ, который хочется перечитать и подумать.
Ааду Хинт. Последний пират.
Интересная история о быте островного рыболовецкого колхоза, где жители промышляли грабежом севших на мель кораблей. Но грабежом не в смысле мародерства. Главный герой, председатель этого колхоза, остро нуждаясь в моторе для поддержания электрического тока в деревне, предлагает капитану потерпевшего судна помощь по спасению корабля в обмен на мотор этого корабля. Капитан соглашается, чтобы избежать позора от нелепого кораблекрушения. В итоге мотор служит колхозу верой и правдой много лет, а председателя всю жизнь мучает совесть. В итоге в деревню проводят стационарное электричество, а рассказчик пишет письмо друзьям, в котором и признается в неблаговидном поступке. И подписывается как Последний пират.
Айра Кааль. Дедушкины песни.
Первая авторка в сборнике. Тоже кстати заслуженный писатель, хотя я никогда не слышал ее имя. Работала журналистом, поэтому ее рассказ в книге - скорее филологический сборник деревенских песенок и поговорок.
Ах, приди, полюби, паренек, меня,
Я хочу любить, паренек, тебя!
Тогда не стнет никто по ночам, ошалев,
С сеновала падать в коровий хлев.
Тогда не будет горбатых вскорости
И старых дев не останется в волости.
Юхан Смуул. Крушение "Пюхадекари".
Классический пафосный советский рассказ о том, как близ деревни терпит крушение судно, а секретарь райкома и председатель колхоза, хоть и не любят друг друга, но перед лицом трагедии, объединяются и организуют спасение утопающих. А потом скромно молчат о своем подвиге и просят не фотографировать. Такое приелось еще в пионерском детстве.
Интерес вызывает только быт эстонских рыбацких деревушек.
Пауль Куусберг. Улыбка.
Тяжелый рассказ о последнем дне человека арестованного по подозрению в пособничестве партизанам. На самом деле он настоящий шпион в глубоком тылу, попался по глупости, и фашисты сами еще не понимают, кого поймали. Его жестоко избивают, бросают в камеру, снова избивают. Он уже не понимает где реальность, а где воспоминания и почти готов расколоться. Но в итоге, уже умирая от побоев несовместимых с жизнью, он улыбается полицаю и шутит шутки, приводя мучителя в недоумение и бешенство.
Лили Промет. Немец.
Послевоенная Эстония. Женщина, явно из бывших аристократок, жалуется пленному немцу, который ходит к ней обедать, как все уныло и не интересно, и вообще при фашистах было здорово, что ее сын воевал за немцев, но она успела сжечь все документы, свидетельствующих против него, что немцы интересны и галантны, не то что вот это вот всё. Пленный немец недоумевает и пытается объяснить, что натворили фашисты, и что он здесь для того, чтобы отстроить уничтоженное, хоть как-то возместить сотворенное, но женщина его не слушает. В дверь стучится ребенок, просит хлеба на русском. Хозяйка его прогоняет и возвращается к беседе. И тут даже немец говорит, что больше не придет к ней на обед, и уходит насовсем.
Лили Промет. Дон Альфредо.
Девушка-швея ходит в местный кинотеатр, где выступает блестящий артист с испанскими песнями, приоткрывающими завесу в другую жизнь, полную страсти и приключений. Решившись признаться артисту в любви, она находит его дом и застает там старого человека без парика, со злой женой, в долгах и с заложенной в ломбарде гитарой.
Эйнар Маазик. Наша матушка.
История про ворчливую старушку, которой все было не так. Но потом ей поручили присматривать за колхозными свиньями, и старушка вдруг стала крепким хозяйственником, достала всё руководство, но добилась ремонта свинарника. А в итоге получила неожиданную премию и сама удивилась. Тривиальная советская сказка о том, как труд и упорство в колхозе пожинают плоды.
Вяйно Илус. Анна и госпожа.
Бывшая служанка приходит к бывшей хозяйке за справкой, которая хоть и немного, но повлияет на пенсию работницы. Она могла бы получить такую справку и через суд, но решила сначала попросить по-человечески. Бывшая госпожа пытается выудить у своей служанки, было ли что-то хорошее в ее прежней жизни, за что та должна быть благодарной хозяйке.
Антс Саар. Двое.
Романтичный рассказ о двадцатилетнем юноше, который получил ранение, сражаясь в оккупированной фашистами Эстонии, и теперь едет попутками в Сибирь, где ютятся эвакуированные земляки. Он застрял на уральском полустанке и неделями не может попасть в нужный поезд. Русский он почти не знает, его постоянно принимают за шпиона, а еще его прохватила простуда от слишком легкой одежды для зимы на Урале. Там же он знакомится с девушкой, которая отстала от группы, эвакуирующейся в Ташкент, и которая тоже ждет своего поезда. В итоге они вместе сидят в уголке, улыбаются друг другу и ходят встречать каждый поезд, надеясь, что это тот, который им нужен. Они привыкают друг к другу, делят еду по талонам, присматривают за вещами, и поход на перрон воспринимается как рутина, так как всегда оттуда возвращаются. В один день оказывается, что нужный поезд пришел, и паренька затолкали в вагон так, что он даже не успел понять, что происходит. И уже отъезжая от станции, он осознает, что не знает ни имени девушки, ни ее адресов, и что она еще долго будет ждать его привычного возвращения в уголке на вокзале…
Матс Траат. Водолей.
Снова советская сказка. На этот раз юноша с полудохлой лошадкой крутят шестерню насоса, который качает воду для поилки колхозных коров. Проходят месяцы и годы. Драматизм ситуации добавляет тот факт, что рядом стоит новенький электрический насос, но руководство никак не может его установить, так как не хватает каких-то запчастей, которые вот-вот привезут. Юноша решается и пишет в газету фельетон про насос и водолей. Начальство колхоза осмеяно, получает по шапке, и вскоре новый насос качает воду, а юноша прощается с опостылевшей работой. Все хвалят юношу, и милиция не приглашает его для дачи показаний за какой-нибудь экстремизм в отношении органов власти.
Энн Ветемаа. Парад потрепанного павлина.
Это автор. Закончил химический, а потом консерваторию. Обычный путь в советском образовании. Известен стихами. Главный герой рассказа – фельдшер в военкомате приезжает в гости к старому другу, над которым подшучивал в юности, так как тот постоянно учился, не читал французских философов, не шлялся по бабам. И вообще не завидовал франтоватому приятелю, что того сильно выбешивало. И вот он приехал, намереваясь посмотреть, кем стал его однокурсник и чего добился в своей унылости и скучности. А товарищ оказался преуспевающим врачом, написавшем книгу по остеопатии, изданную в России. У него молодая красивая жена и собственный дом. В какой-то момент главный герой, напившись вина, даже подумывает убить приятеля, выдав все за несчастный случай – настолько сильно его уколола зависть и осознание собственной бесполезности. Но он справляется с накатившим чувством и покидает приятеля, сохранив лицо.
Арво Валтон. Опасное изобретение.
Неожиданно псевдоисторический рассказ. Собрание клириков в Германии рассуждает о новом изобретении – книгопечатании, которое угрожает уронить ценность знаний и сделать их доступным нищебродам и еретикам. Представитель ремесленного класса пытается сказать слово в защиту технологии, но его затыкают. В итоге Собрание постановило бороться с новым явлением и сопротивляться изобретению всем административным аппаратом Церкви. В последнем абзаце автор внезапно переходит на поучительный стиль, чем рубит весь рассказ на корню. Хотя, возможно, это было требование редакторов и цензоров. Иронично!
Арво Валтон. Торт.
Совершенно не понял смысл рассказа. Парень и девушка пришли в магазин тортов, где продавец говорит, что может проанкетировать покупателей и дать им торт, который им больше всего подходит. Но девушка замечает в углу какой-то некрасивый неаппетитный на вид и очень дорогой на вид торт. Продавец объясняет, что торт невкусный, что он даже, наверное, отравлен, но молодые люди все равно покупают его и уходят. Конец.
Мати Уньт. Интерес у чужому счастью.
Тоже слабый рассказ про то как бывшие одноклассники пытаются выяснить, с чего вдруг первая красавица класса вышла замуж за слепого человека. Спойлер: просто она счастлива без всякой интриги.
Юри Туулик. Легендарная крепость.
Эстонский журналист ходит по брестской крепости, читает надписи на стенах, оценивает всё и всех профессиональным скучающим журналистским взглядом. Общается с соседом по гостинице на тему Великой Родины, которую эстонцу сложно понять. Рассуждает о том, что защитникам крепости имело смысл сдаться, чем умирать в такое прекрасное утро, и не очень понимает слишком сильное волнение соседа, принимая его за чрезмерную патриотичность. В конце рассказа журналист догадывается, что сосед – один из немногих выживших защитников крепости, и он может объективно говорить от имени погибших.
Рейн Салури. Память.
Ничего не понял. Но что-то интересное. Надо внимательно перечитать.
